Лучшее
свидетельство огромной популярности образа Ильи Муромца – количество былин и
былинных сюжетов о нем. Ведь даже о Василии Буслаеве – фигуре весьма колоритной
– известно всего два сюжета. Существуют сотни записей былин о Ставре, Дюке,
Чуриле, Садко, Соловье Будимировиче, но оригинальных сюжетов о каждом из них
один-два – не более, в то время как об Илье Муромце можно назвать более десяти,
не говоря уже о вариантах, которые, собранные вместе, вполне могут составить
подлинную Илиаду русского эпоса.
Именно этому
образу суждено было стать центральным в русском эпосе, воплотить в себе лучшие
идеалы и чаяния народа, его понятия о добре и зле, о верности родной земле, о
богатырской удали и чести. Никто из богатырей – ни Добрыня Никитич, ни тем
более Алеша Попович – не может сравниться в этом отношении с Ильей Муромцем.
«Спокойное
величие древнего эпоса дышит во всех рассказах, и лицо Ильи Муромца выражается,
может быть, полнее, чем во всех других, уже известных сказках»,– писал А.С.
Хомяков в предисловии к первой публикации былин из собрания П.В. Киреевского
(Московский сборник, 1852), когда былины еще считались сказками. А в 1860 году
в первом выпуске Песен, собранных П.В. Киреевским, была опубликована «Заметка о
значении Ильи Муромца» К.С. Аксакова, с которой, по сути, и начинаются попытки
осмысления этого образа. Константин Аксаков первым обратил внимание, что образ
Ильи Муромца является своеобразным рубежом, отделяющим две эпохи в развитии русского
эпоса. «Илья Муромец,– подчеркивал он,– не принадлежит к титанической, но к
богатырской эпохе; он есть величайшая, первая человеческая сила».
В 1869 году
вышло первое фундаментальное исследование «Илья Муромец и богатырство киевское»
Ореста Миллера, положившее начало научному изучению образа центрального героя
русского эпоса. Об Илье Муромце писали Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, В.Ф.
Миллер, А.И. Соболевский, А.В. Марков и многие другие крупнейшие
дореволюционные исследователи. А из работ советского времени следует назвать в
первую очередь известную книгу В.Я. Проппа «Русский героический эпос» (1958),
несколько глав которой полностью посвящено Илье Муромцу, статью и комментарии
А.М. Астаховой к осуществленному ею изданию «Илья Муромец» в серии «Литературные
памятники» (1958).
«Илья Муромец,–
пишет А.М. Астахова,– это образ огромной, осознающей себя разумной,
целесообразно направленной силой. Многочисленные подвиги Ильи Муромца,
описанные в былинах, всегда связаны исключительно с задачей служения народу, он
изображен в русском эпосе прежде всего как сберегатель родины. Илья Муромец
борется с иноземными захватчиками, спасает родную землю от вражеских полчищ,
побеждает чужеземных богатырей, приезжающих на Русь с враждебными намерениями.
Ему также приписываются подвиги в борьбе с насильниками внутри страны, с
разбойниками, от которых он очищает прямоезжие дороги, охраняя мирный труд и
благосостояние народа».
Поиски
исторических «прототипов» былинного Ильи Муромца не дали каких-либо
результатов. А причина одна: в летописях и других исторических источниках нет
похожего, хотя бы по созвучию, имени, как, допустим, Путята – Путятичка,
Тугор-хан – Тугарин, Ставр Гордятинич – Ставр Годинович... Поэтому в данном
случае исследователи оказались лишенными возможностей для сближений,
сопоставлений, гипотез. Но сам фольклор – тоже документ истории, одна из самых
достоверных летописей внутренней жизни самого народа, его идеалов. И в этой
летописи Илье Муромцу суждено было стать главным героем.
