Исторический форум: история России, всемирная история

Во времена античности такие авторы, как Геродот, Платон, Ксенофонт, Афиней и другие исследовали аспекты нетрадиционных отношений в Древней Греции.

Наиболее распространённой и социально значимой формой нетрадиционных отношений в Древней Греции были отношения между взрослыми мужчинами и молодыми людьми. В этих отношениях связи между взрослым мужчиной и молодым человеком по мнению современных авторов, были широко распространены, но обычно сопровождались заботой старшего о развитии и воспитании юноши.

Хотя отношения между взрослыми мужчинами действительно имели распространение, некоторые города-государства разрешали такие отношения, в то время как другие относились к ним неоднозначно или запрещали их. 

Древние греки не воспринимали ориентацию в качестве социального идентификатора, как это принято в современном обществе. Греческое общество не различало поведение по признаку пола участников, а скорее по роли, которую каждый участник играл в отношениях. Эта поляризация соответствовала доминирующим и подчинённым социальным ролям: активная роль была связана с маскулинностью, высшим социальным статусом и взрослой жизнью, тогда как пассивная роль была связана с женственностью, более низким социальным статусом и молодостью.

Краснофигурный килик «Зевс и Ганимед». Художник Пенфесилея. Ок. 470 г. до н. э.

Миф о Зевсе и Ганимеде

Ганимед (др.-греч. Γανυμήδης «затевающий веселье») — в греческой мифологии прекрасный юноша, сын троянского царя Тросаи Каллирои (или сын Лаомедонта; или сын Дардана; или сын Ассарака; или сын Эрихтония; или сын Троила). По «Илиаде», жил до Пелопа, но по «Малой Илиаде» Лесхея — после Пелопа.

Из-за своей необыкновенной красоты Ганимед был похищен Зевсом- перенесён орлом Зевса на Олимп (либо Зевс сам превратился в орла).  Зевс считал, что Земля — недостойное место для Ганимеда (по Менару).

Похищение произошло либо около мыса Дардания (вблизи Дардана), либо в местности Гарпагия на границе Кизика и Приапа, либо на Иде. Узнав о похищении, отец  Ганимеда Трой предался отчаянию, но Зевс утешил его тем, что его сын причислен к сонму богов. В уплату за потерянного сына Гермес от имени Зевса подарил Трою золотую лозу работы Гефеста и двух прекрасных коней и убедил его, что отныне его сын становится бессмертным, его не коснутся не­взгоды старости и он будет всегда с улыбкой подносить в золотой чаше игристый нектар отцу небес.

Ему дарована вечная юность. Согласно поэтам, на Олимпе он стал виночерпием на пирах богов, сменив на этом посту Гебу, и любимцем Зевса. Согласно Аристотелю, хотя боги не пьют вина, он назван «виночерпием» Зевса, здесь переносное словоупотребление. По Цицерону, он подает богам нектар и амброзию.

Был ли Ганимед любовником Зевса — вопрос дискуссионный, и разные авторы отвечали на него по-разному. Согласно Еврипиду, он живёт на Олимпе, делит ложе с Зевсом. По некоторым авторам, помещён Зевсом на небо в виде созвездия Водолей — утверждают, что вначале Эос похитила Ганимеда, что­бы сделать его своим возлюбленным, но Зевс отнял у нее юношу. Как бы там ни было, Гера посчитала появление Ганимеда в качестве виночер­пия как оскорбление для себя и своей дочери Гебы и до тех пор досаждала Зевсу, пока он не поместил изображение Ганимеда среди звезд в виде созвездия Водолея.

По просьбе Ганимеда Зевс временно помешал ахейцам захватить Трою.

По истолкованию, был похищен царем Зевсом. Согласно поэту Фаноклу, его пленил Тантал, который похищал детей для услад Зевса, из-за чего началась война. По другой интерпретации, из-за его похищения произошла война фригийца Ила и лидийца Тантала, в Пессинунте Ганимед исчез, когда брат и любовник тащили его в разные стороны. По ещё одной версии, был похищен Миносом. Согласно Платону, именно критяне выдумали миф о Ганимеде.

Есть мифы, в которых утверждается, что до похищения Зевсом Ганимед был похищен Эос и стал её возлюбленным. Похищение Ганимеда описано у Гомера теми же словами, что и похищение Клита Эос.

Статуи Зевса и Ганимеда работы Аристокла, пожертвованные фессалийцем Гнафисом, стояли в Олимпии. Ещё одна статуя Ганимеда была посвящена Микифом. Изображение похищения Ганимеда было на плаще Клоанфа, а также на щите Диониса.

В виде вознаграждения за сына Зевс дал Трою пару божественных коней. Начиная с Пиндара прекрасный виночерпий богов и в особенности Зевса изображается его любимцем. Т. к. он в качестве виночерпия имеет при себе сосуд, то впоследствии его отождествляли с демоном источников реки Нила, и астрономы поместили его в числе созвездий под названием Водолея.

Вознесение на небеса на спине орла или в образе орла — это широ­ко распространенный религиозный сюжет. Он пародируется в «Мире» Аристофана, где главный герой отправляется верхом на скара­бее. Душа кельтского героя Луга, который в «Мабиногион» фигурирует под именем Ллу-Ллау, орлом взлетает на небеса, когда танист убивает его в день летнего солнцеворота. После священного брака в Кише вавилон­ский герой Этана верхом на орле отправляется в небесные чертоги Иштар, но падает в море и тонет. Его смерть, между прочим, — это не обыч­ное ежегодное жертвоприношение, как, например, смерть Икара, а наказание за плохой урожай во время его царствования, и отправляет­ся он за волшебной травой плодородия. Эта история вплетена в сюжет непрекращающейся борьбы между орлом и змеем, которые символизиро­вали новый и старый год или царя и таниста, а в мифе о Ллу-Ллау, после последнего вздоха во время зимнего солнцестояния, орел вновь с помо­щью магии обретает жизнь и прежнюю силу. Недаром в Псалме 103 говорится: «…обновляется подобно орлу юность твоя».

Миф о Зевсе и Ганимеде приобрел необычайную популярность в Греции и Риме, поскольку в нем видели религиозное оправдание страсти мужчин к мальчикам. До этого времени сексуальные извращения допускались только как крайняя форма поклонения богине: жрецы Кибелы, желая достичь экстатического единства с ней, подвергали себя оскоплению и носили женские одежды. Практиковавшее эти крайности жречество было узаконено в храмах Великой богини в Тире, Дпопкпе, Иераполе и Иерусалиме (3 Цар.15:12; 4 Цар. 23:7) вплоть до Вави­лонского пленения. Эта новая страсть, виновником которой Аполлодор называет Фамирида, еще больше подчеркивает победу пат­риархата над матриархатом. Греческая философия превратилась в связи с этим в своего рода интеллектуальную игру, в которой мужчины впол­не могли обходиться без женщин, поскольку для них неожиданно от­крылась область гомосексуального влечения. На эту тему много писал Платон, используя миф о Ганимеде, чтобы объяснить собственные сенти­ментальные чувства по отношению к своим ученикам (Федр. 279а—Ь). Но в других произведениях он заклеймил однополую любовь как проти­воречащую человеческой природе, и миф о том, что Зевс тоже отдал ей должное, назвал злобной выдумкой критян (Законы. 636d). В этом он нашел поддержку у Стефана Византийского [под словом Гарпагия], который пишет, что критский царь Минос похитил Ганимеда, чтобы сде­лать из него напарника для своих ночных развлечений, «получив на это разрешение от Зевса». С распространением философии Платона жен­щины, до тех пор занимавшие в интеллектуальном плане ведущие пози­ции в греческом обществе, превратились в бесплатную рабочую силу, рожающую вдобавок детей, тогда как Зевс и Аполлон окончательно занимают ведущее положение среди богов.

Имя Ганимед, скорее всего, связано с возникающим чувством в преддверии брака, а не со страстью, которую испытывал Зевс, прини­мая кубок с освежающим нектаром из рук своего любимца. В латинском языке от слова Ганимед произошло слово catamitus, а из него англий­ское catamite, означающее пассивный объект мужского гомосексуаль­ного влечения.

Похищение Ганимеда — Искусствоед.ру – сетевой ресурс о культуре и искусстве (iskusstvoed.ru)

Афинская педерастия

Афинская педерастия в общих чертах заключается в том, что взрослые мужчины практиковали эротические отношения с юношами, что называлось παιδεραστία. Как конкретно они это делали — на этот счет существует много гипотез, детальный разбор которых мы отложим до лучших времен, а сейчас лишь скажем, что такие отношения были в известной степени стержнем греческой системы воспитания, или, лучше сказать, того комплексного педагогического явления, которое называлось пайдейа (παιδεία).

Суть этого явления в том, что взрослый и часто уже семейный мужчина, который назывался эраст (любящий), заводил знакомство с молодым человеком, обычно в возрасте от 14 до 17 лет, который становился его эроменом (возлюбленным). Эти отношения в большинстве своем длились несколько лет — до тех пор, пока на щеках молодого человека не начинала пробиваться первая растительность, и за этот период взрослый научал юношу тому, что греки называли арэтэ (ἀρετή), а мы обычно, предельно упрощая, зовем добродетелью.

ЛГБТ активист Андреас Поподопулос задержан афинской полицией за оскорбление общественной нравственности.

Греция стала первой православной страной, легализовавшей однополые «браки»

Премьер-министр Греции Кириакос Мицотакис написал в соцсети X, что Греция “гордится тем, что стала 16-й страной Евросоюза, законодательно закрепившей равенство однополого и гетеросексуального браков”.

“Это важная веха в истории прав человека, отражающая сегодняшнюю Грецию — прогрессивную и демократическую страну, приверженную европейским ценностям”, - написал он.

Греция уже узаконила однополые «гражданские партнерства» почти десять лет назад. Согласно тому закону, только биологические родители ребенка или приемные родители, состоявшие в традиционном браке, могли его воспитывать, но сейчас это право также предоставят однополым «родителям».

Сократ и Алкивиад

Целая тол­па знат­ных афи­нян окру­жа­ла Алки­ви­а­да, ходи­ла за ним по пятам, пред­у­преж­да­ла все его жела­ния, и никто не сомне­вал­ся в том, что при­вле­ка­ет их лишь уди­ви­тель­ная кра­сота маль­чи­ка, но любовь Сокра­та была надеж­ным свиде­тель­ст­вом его доб­рых при­род­ных качеств, кото­рые фило­соф усмат­ри­вал и раз­ли­чал под покро­вом внеш­ней пре­ле­сти; опа­са­ясь его богат­ства и высо­ко­го поло­же­ния, а так­же бес­чис­лен­ной тол­пы сограж­дан, чуже­зем­цев и союз­ни­ков, осы­пав­ших под­рост­ка лестью и зна­ка­ми вни­ма­ния, он ста­рал­ся, насколь­ко мог, огра­дить его от опас­но­стей, как бере­гут рас­те­ние в цве­ту, дабы оно не поте­ря­ло свой плод и не зачах­ло. Ведь нет чело­ве­ка, кото­ро­го судь­ба окру­жи­ла бы настоль­ко проч­ною и высо­кой огра­дою так назы­вае­мых благ, чтобы он стал вовсе недо­сту­пен для фило­со­фии и неуяз­вим для откро­вен­ных, боль­но жаля­щих слов; так и Алки­ви­ад, с самых ран­них лет изба­ло­ван­ный и как бы замкну­тый в кру­гу людей, кото­рые иска­ли толь­ко его бла­го­склон­но­сти и не дава­ли при­слу­шать­ся к сло­вам настав­ни­ка и вос­пи­та­те­ля, все же бла­го­да­ря врож­ден­ным сво­им каче­ствам узнал Сокра­та и сбли­зил­ся с ним, отда­лив­шись от бога­тых и знат­ных влюб­лен­ных. Они быст­ро подру­жи­лись, и когда он услы­шал речи Сокра­та — речи не любов­ни­ка, жаж­ду­ще­го недо­стой­ных мужа наслаж­де­ний, домо­гаю­ще­го­ся поце­лу­ев и ласк, но обли­чи­те­ля, бичу­ю­ще­го его испор­чен­ность и пустую, глу­пую спесь,

То кры­лья опу­стил петух, как жал­кий раб

В дея­тель­но­сти Сокра­та Алки­ви­ад видел под­лин­ное слу­же­ние богам, направ­лен­ное к попе­че­нию о моло­де­жи и ее спа­се­нию; он пре­зи­рал само­го себя и вос­хи­щал­ся учи­те­лем, испы­ты­вал горя­чую бла­го­дар­ность за его доб­ро­же­ла­тель­ство и бла­го­го­вей­ный стыд пред его доб­ро­де­те­лью, и мало-пома­лу создал для себя образ люб­ви, кото­рый Пла­тон назы­ва­ет «разде­лен­ной любо­вью», так что все толь­ко диву дава­лись, глядя, как он обеда­ет с Сокра­том, вме­сте с ним упраж­ня­ет­ся в борь­бе, живет в одной с ним палат­ке, с осталь­ны­ми же влюб­лен­ны­ми резок и непри­вет­лив, а с неко­то­ры­ми и вызы­ваю­ще груб. Один из них, Анит, сын Анте­ми­о­на, как-то раз, при­ни­мая каких-то чуже­зем­цев, при­гла­сил на пир и Алки­ви­а­да. При­гла­ше­ние Алки­ви­ад отверг и, остав­шись у себя, пил с дру­зья­ми; когда же все захме­ле­ли, то шум­ной вата­гой отпра­ви­лись к Ани­ту. Алки­ви­ад оста­но­вил­ся в две­рях залы, оки­нул взо­ром сто­лы, устав­лен­ные сереб­ря­ны­ми и золоты­ми куб­ка­ми, и при­ка­зал рабам забрать поло­ви­ну утва­ри и отне­сти к нему домой, но вой­ти не удо­сто­ил и, рас­по­рядив­шись подоб­ным обра­зом, уда­лил­ся. Чуже­стран­цы воз­му­щен­но закри­ча­ли, что Алки­ви­ад-де наг­ло оскор­бил хозя­и­на. «Напро­тив, — воз­ра­зил Анит, — он обна­ру­жил сдер­жан­ность и снис­хо­ди­тель­ность: ведь он оста­вил нам эту поло­ви­ну, меж тем как мог забрать все».

Так же обхо­дил­ся Алки­ви­ад и со все­ми про­чи­ми влюб­лен­ны­ми, сде­лав исклю­че­ние лишь для одно­го мет­эка, кото­рый как рас­ска­зы­ва­ют, был небо­гат, но про­дал все, что имел, собрал сто ста­те­ров и при­нес день­ги Алки­ви­а­ду, умо­ляя взять этот пода­рок. Тот был польщен, засме­ял­ся и при­гла­сил щед­ро­го дая­те­ля к обеду. Радуш­но встре­тив его и уго­стив, Алки­ви­ад вер­нул ему день­ги, а затем велел при­нять назав­тра уча­стие в тор­гах, с тем чтобы непре­мен­но взять на откуп обще­ст­вен­ные нало­ги, одер­жав верх над осталь­ны­ми откуп­щи­ка­ми. Мет­эк про­сил уво­лить его от тако­го пору­че­ния, ссы­ла­ясь на то, что откуп будет сто­ить мно­го талан­тов, но Алки­ви­ад (у кото­ро­го были какие-то свои сче­ты с откуп­щи­ка­ми) при­гро­зил высечь его плетьми, если тот не под­чи­нит­ся. И вот утром мет­эк явил­ся на пло­щадь и пред­ло­жил на один талант боль­ше про­тив обыч­ной цены. Откуп­щи­ки при­шли в ярость и, сго­во­рив­шись, потре­бо­ва­ли, чтобы тот назвал пору­чи­те­ля, — в пол­ной уве­рен­но­сти, что тако­во­го ему не най­ти. Встре­во­жен­ный и рас­те­рян­ный он уже готов был отсту­пить­ся, как вдруг под­нял­ся Алки­ви­ад и крик­нул архон­там изда­ли: «Пиши­те меня! Это мой друг, и я за него пору­чусь». Откуп­щи­ки пере­пу­га­лись не на шут­ку: они при­вык­ли покры­вать задол­жен­ность по преды­ду­щей арен­де дохо­да­ми с после­дую­щей и теперь не зна­ли, как вый­ти из затруд­не­ния. Они ста­ли про­сить мет­эка сжа­лить­ся над ними и пред­ла­га­ли ему денег; Алки­ви­ад не поз­во­лил взять мень­ше талан­та, но, когда эта сум­ма была вне­се­на, велел отка­зать­ся от отку­па. Вот какую услу­гу ока­зал ему Алки­ви­ад.

Хотя у Сокра­та было мно­го силь­ных сопер­ни­ков, вре­ме­на­ми он креп­ко дер­жал Алки­ви­а­да в руках, воздей­ст­вуя на при­су­щие ему от рож­де­ния доб­рые каче­ства — тро­гая сво­и­ми сло­ва­ми его душу, над­ры­вая серд­це, истор­гая из глаз сле­зы; но слу­ча­лось и так, что маль­чик, под­дав­шись на уго­во­ры льсте­цов, сулив­ших ему все­воз­мож­ные удо­воль­ст­вия, усколь­зал от учи­те­ля, и тогда тот гонял­ся за ним, точь-в-точь как за бег­лым рабом, ибо одно­го лишь Сокра­та Алки­ви­ад и сты­дил­ся и боял­ся, всех про­чих не ста­вя ни во что. Вот поче­му Кле­анф и гово­рил, что Сократ дер­жал сво­его воз­люб­лен­но­го за уши, остав­ляя сопер­ни­кам нема­ло удоб­ных для захва­та мест, кото­рые ему само­му недо­ступ­ны, — чре­во, срам, глот­ку… Алки­ви­ад же, бес­спор­но, был падок до наслаж­де­ний, как мож­но судить хотя бы по сло­вам Фукидида о бес­чин­ствах и изли­ше­ствах в его обра­зе жиз­ни. Но еще более раз­жи­га­ли соблаз­ни­те­ли его често­лю­бие и тще­сла­вие, рань­ше сро­ка ста­ра­лись про­будить вкус к вели­ким начи­на­ни­ям и без умол­ку твер­ди­ли, что сто­ит ему взять­ся за государ­ст­вен­ные дела, как он разом не толь­ко затмит всех про­чих вое­на­чаль­ни­ков и народ­ных любим­цев, но и само­го Перик­ла пре­взой­дет могу­ще­ст­вом и сла­вою сре­ди гре­ков. Впро­чем, желе­зо, раз­мяг­чен­ное в пла­ме­ни, на холо­де вновь твер­де­ет, и все части­цы его соби­ра­ют­ся воеди­но; так и Сократ, едва толь­ко брал под над­зор раздув­ше­го­ся от удо­воль­ст­вий и чван­ства Алки­ви­а­да, — тут же слов­но бы сжи­мал его и стис­ки­вал сво­и­ми реча­ми, делал роб­ким и сми­рен­ным, втол­ко­вы­вая, как он еще далек от под­лин­ной доб­ле­сти.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Алкивиад. (ancientrome.ru)

Жан-Батист Реньо, «Сократ уводит Алкивиада из покоев Сладострастия»

Греческие боевые папуасы против Александра Великого

Известный активист Андреас Поподопулос на гей-параде в Салониках. 

Аполлон и Андреас

Греческие боевые папуасы против Александра Великого

Боевой дух членов Священного отряда укрепляли многочисленные мифологические примеры, в которых они видели свое отражение. Фиванская аристократия приводила в качестве примера для подражания мифического героя Иолай, молодого атлета, заклинателя лошадей, неразлучного друга и возлюбленного Геракла. Дело доходило до того, что мужчины-любовники приносили друг другу клятву в верности перед могилой Иолая. Мало того, главным мифом города была история фиванского царя Лая, который похитил своего пасынка-подростка Хрисиппа и изнасиловал его. Именно начиная с этого эпизода, в Греции стала почитаться педерастия.

За 33 года Священный отряд стал самой победоносной пешей силой в Греции. Городские власти обеспечивали их продовольствием и денежным жалованием даже в мирное время, а ратное дело было их единственным занятием. В мирное время эта профессиональная армия постоянной готовности располагалась гарнизоном в городе Кадмее.

Тренировка фиванских воинов. Роспись чернофигурного сосуда. 6 век до н.э.

Греческий парламент легализовал гомосексуальные браки и усыновление однополыми парами детей. Из 254 депутатов 176 проголосовали «за» принятие закона, 76 выступили «против» и двое воздержались. Премьер-министр Греции Кириакос Мицотакис заявил в ходе дебатов, что реформа сделает жизнь граждан лучше, не отнимая ничего у абсолютного большинства людей.

Греческие боевые папуасы против Александра Великого

Греция ударит по России гомосексуализмом (zavtra.ru)

Маленький грек со своим любимым папочкой

https://inosmi.ru/20...513igb868565433

Агесилая мучи­ла любовь к Мега­ба­ту, хотя, когда юно­ша бывал с ним, он упор­но, все­ми сила­ми ста­рал­ся побо­роть эту страсть. Одна­жды, когда Мега­бат подо­шел к нему с при­вет­ст­ви­ем и хотел обнять и поце­ло­вать его, Аге­си­лай укло­нил­ся от поце­луя. Юно­ша был скон­фу­жен, пере­стал под­хо­дить к нему и при­вет­ст­во­вал его лишь изда­ли. Тогда Аге­си­лай, жалея, что лишил­ся его лас­ки, с при­твор­ным удив­ле­ни­ем спро­сил, что слу­чи­лось с Мега­ба­том, отче­го тот пере­стал при­вет­ст­во­вать его поце­лу­я­ми. 

«Ты сам вино­ват, — отве­ти­ли его дру­зья, — так как не при­ни­ма­ешь поце­лу­ев кра­си­во­го маль­чи­ка, но в стра­хе бежишь от них. Его же и сей­час мож­но убедить прий­ти к тебе с поце­лу­я­ми, если ты толь­ко сно­ва не про­явишь робо­сти». После неко­то­ро­го мол­ча­ния и разду­мья Аге­си­лай отве­тил: «Вам не нуж­но уго­ва­ри­вать его, так как я нахо­жу боль­ше удо­воль­ст­вия в том, чтобы сно­ва начать с самим собою эту борь­бу за его поце­луи, чем в том, чтобы иметь все сокро­ви­ща, кото­рые я когда-либо видел». Так дер­жал себя Аге­си­лай, когда Мега­бат был побли­зо­сти; когда же тот уда­лил­ся, он почув­ст­во­вал такую страсть к нему, что труд­но ска­зать, удер­жал­ся ли бы он от поце­лу­ев, если бы тот сно­ва появил­ся перед ним.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Агесилай. (ancientrome.ru)

Спартанский царь Агесилай