СЕ ПОВЕСТИ ВРЕМЯНЬНЫХ ЛТ, ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ, КТО В КИЕВЕ НАЧА ПЕРВЕЕ КНЯЖИТИ, И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ

      [Легенда о посещении апостолом Андреем Киева и Новгорода.] Оньдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, уведе, яко ис Корсуня близь вустье днепрьское, и въсхоте поити в Рим и проиде в вустье днепрьское, и оттоле поиде по Днепру горе, и по приключаю приде и ста под горами на березе. И заутра въстав и рече к сущим с ним учеником: "видите ли горы сия? яко на сих горах восияет благодать божья; имать град велик быти и церкви многи бог въздвигнути имать". И въшед на горы сия, благослови я, и постави крест и помолився богу, и сълез с горы сея, идеже послеже бысть Киев и поиде по Днепру горе. И приде в словени, идеже ныне Новъгород и виде ту люди сущая, како есть обычай им и како ся мыють и хвощются, и удивися им. И иде в варяги, и приде в Рим и исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: "дивно видех в земле словеньсте идущю ми семо; видех бани древены, и пережьгуть я рамяно, и совлокуться, и будуть нази, и облеются квасом уснияномь, и возмуть на ся прутье младое, и бьють ся сами, и того ся добьють, едва слезуть ле живи, и облеются водою студеною, и тако оживуть; и то творять по вся дни, не мучими никимже, но сами ся мучать, и то творять мовенье собе, а не мученье". Слышащеи же се дивляхуся. Оньдрей же, быв в Риме, приде в Синопию.
      [Предание об основании Киева.] Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже и до сее братье бяху поляне, и живяху кождо с своим родом и на своих местех владеюще кождо родом своим. И быша 3 братья, единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Седяше Кий на горе, идеже ныне увоз Боричев, а Щек седяще на горе, идеже ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от негоже прозвася Хоривица; и створиша град во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киев. И бяше около града лес и бор велик и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, и нарицахуся поляне, от нихже суть поляне в Киеве и до сего дне.
      Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозник был, у Киева бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра, темь глаголаху: на перевоз на Киев. Аще бо бы перевозник Кий, то не бы ходил Царюгороду; но се Кий княжаще в роде своемь; и приходившю ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приял есть от царя, при которомь приходив цари; идущю же ему вспять, приде к Дунаеви, и възлюби место, и сруби градок мал и хотяше сести с родом своим и не даша ему ту близь живущии; еже и доныне наричють дунайци городище Киевець. Киеви же пришедшю в свой град Киев, ту живот свой сконча; и брат его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь ту скончашася.
      [Притча об обрах.] Словеньску же языку, якоже рекохом живущю на Дунаи, придоша от скуф, рекше от козар, рекомии болгаре и седоша до Дунаеви, и населници словеном быша. Посемь придоша угри белии, и наследиша землю Словеньску; си бо угри почаша быти при Ираклии цари, иже находиша на Хоздроя, царя перьскаго. В си же времяна быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы. Быша бо объре телом велици и умом горди, и бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни един обърин, и есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; ихже несть племени ни наследъка. По сих же придоша печенези; паки идоша угри чернии мимо Киев, послеже при Олзе.
      [Русские племена.] Поляном же живущимь особе, якоже рекохом, сущим от рода словеньска, и нарекошася поляне, а деревляне от словен же, и нарекошася древляне; радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, Радим а другий Вятко, и пришедъша седоста Радим на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седе с родом своим по Оце, от негоже прозвашася вятичи. И живяху в мире поляне, и деревляне, и север, и радимичи, вятичи и хорвате. Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи и тиверьци седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря, и суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от грек Великая Скуфь.
      Имяху бо обычаи свои, и закон отець своих и преданья, кождо свой нрав. Поляне бо своих отець обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерем и к родителем своим, к свекровем и к деверем велико стыденье имеху, брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но привожаху вечер а заутра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньским образом живуще скотьски: убиваху друг друга, ядяху все нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху уводы девица. И радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесех, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто, и срамословье в них пред отьци и пред снохами, и браци не бываху в них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская игрища, и ту умыкаху жены собе, с неюже кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху тризну над ним и по семь творяху краду велику, и възложахуть и на краду, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе закон.
      [О хазарской дани.] По сих же летех по смерти братье сея [поляне] быша обидимы древлями и инеми околними, и наидоша я козаре, седящая на горах сих в лесех и реша козари: "платите нам дань". Съдумавше же поляне и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшинам своим и реша им: "се налезохом дань нову". Они же реша им: "откуду?" Они же реша: "в лесе на горах над рекою Днепрьскою". Они же реша: "что суть въдали?" Они же показаша мечь. И реша старци козарьстии: "не добра дань, княже! мы ся доискахом оружьемь одиною стороною остромь, рекше саблями, а сих оружье обоюду остро, рекше мечь; си имуть имати дань на нас и на инех странах". Се же сбысться все; не от своея воля рекоша, но от божья повеленья. Яко и при фаравоне, цари еюпетьстемь, егда приведоша Моисея пред фаравона, и реша старейшина фараоня: сей хощеть смирити область Еюпетьскую, якоже и бысть: погибоша еюптяне от Моисея, а первое быша работающе им; тако и си владеша, а послеже самеми владеють; якоже и бысть, володеють бо козары русьскии князи и до днешняго дне.
      [Легенда о призвании князей.] В лето 6367. Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенех на мери и на всех, и на кривичех; а козари имаху на полянех и на северех и на вятичех имаху по белей веверице от дыма.
      В лето 6368.
      В лето 6369.
      В лето 6370. Изъгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: "поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву". И идоша за море к варягом к руси; сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си. Реша руси чюдь, и словени, и кривичи и вси: "земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет; да и поидете княжит и володети нами". И изъбрашаяся 3 братья с роды своими, и пояша по собе всю русь, и придоша; старейший, Рюрик седе Новегороде, а другий, Синеус на Беле-озере, а третий Изборьсте, Трувор. И от тех варяг прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье новогородьци от рода въряжьска, преже бобеша словени. По двою же лету Синеус умре и брат его Трувор; и прия власть Рюрик и раздая мужем своим грады, овому Полотеск овому Ростов другому Бело-озеро. И по тем городом суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, в Полотьсте кривичи, в Ростове меря, в Беле-озере вес в Муроме мурома, и теми всеми обладаше Рюрик. И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царю-городу с родом своим. И поидоста по Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок; и упрошаста и реста: "чий се градок?" Они же реша: "была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градокось, и изгибоша, и мы седим платяче дань родом их козаром". Асколд же и Дир остатса в граде семь, и многи варяги съвокуписта, и начаста владети Польскою землею, Рюрику же княжащу в Новегороде.
      [Взятие Олегом Царьграда.] В лето 6415. Иде Олег на грекы, Игоря оставив Киеве; поя же множество варяг и словен и чюдь, и кривичи, и мерю, и деревляны, радимичи, и поляны, и северо, и витячи и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины: си вси звахуться от грек Великая Скуфь. И с сими со всеми поиде Олег на конех и на кораблех и бе числом кораблей 2000; и прииде к Царюграду; и греци замкоша Суд, а град затвориша. И выиде Олег на брег и воевати нача, и много убийство сотвори около града греком и разбиша многы полаты, и пожгоша церкви; а ихже имаху пленникы, овех посекаху, другиа же мучаху, иныя же растреляху, а другыя в море вметаху, и ина много зла творяху русь греком еликоже ратнии творять. И повеле Олег воем своим колеса изделати и воставити на колеса корабля, и бывшю покосну ветру, въспяша парусы с поля, и идяше к граду. И видевше греци и убояшаяся, и реша выславше ко Олгови: "не погубляй града, имем ся по дань, якоже хощеши". И устави Олег воя, и вынесоша ему брашно и вино, и не приа его; бе бо устроено со отравою. И убояшаяся греци, и реша: "несть се Олег но святый Дмитрей послан на ны от бога". И заповеда Олег дань даяти на 2000 корабль, по 12 гривен на человек а в корабли по 40 муж; и яшася греци по се, и почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли. Олег же, мало отступив от града, нача мир творити со царьма грецкима, со Леоном и Александром посла к нима в град Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида, глаголя: "имите ми ся по дань". И реша греци: "чего хощеши, дамы ти". И заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь и потом даяти уклады на рускыа грады: первое на Киев, таже на Чернигов, и на Переаславль, и на Полтеск, и на Ростов, и на Любечь и на прочаа городы, по тем бо городом седяху велиции князи, под Олгом суще; "да приходячи русь слюбное емлють, елика хотячи, а иже придут гости да емлють месячину на 6 месяць, хлеб и вино, и мясо, и рыбы, и овощь; и да творять им мовь, елико хотять; поидучи же домовь, в Русь, да емлють у царя нашего на путь брашно, и якори, и ужа, и парусы, и елико им надобе". И яшася греци и реста царя и боярьство все: "аще приидуть русь бес купли, да не взимають месячины: да запретить князь словом своим приходящим руси зде, да не творять пакости в селех в стране нашей; приходяще русь да витають у святаго Мамы, и послеть царьство наше, и да испишють имена их и тогда возмуть месячное свое, - первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переаславля, и прочии гради; и да входять в град одними вороты со царевым мужем без оружья, мужь 50, и да творять куплю, якоже им надобе, не платяче мыта ни в чем же". Царь же Леон со Олександром мир сотвориста со Олгом, имшеся по дань и роте заходивше межы собою, целовавше сами крест, а Олга водивше на роту, и мужи его по рускому закону кляшася оружьем своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьем богом, и утвердиша мир. И рече Олег: "исшийте парусы паволочиты руси, а словеном кропиньныя" и бысть тако; и повеси щит свой в вратех, показуа победу, и поиде от Царяграда. И воспяша русь парусы паволочиты, а словен, не даны суть словеном ире паволочиты". И приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье. И прозваша Олга вещий: бяху бо людие погани и невеголоси.
      В лето 6416.
      В лето 6417.
      В лето 6418.
      В лето 6419. Явися звезда велика на западе копейным образом.
      [Смерть Олега от своего коня.] В лето 6420. ...И живяше Олег, мир имеа ко всем странам, княжа в Киеве. И приспе осень, и помяну Олег конь свой, иже бе поставил кормити и не вседати на нь, бе бо въпрашал волъхвов и кудесник: "от чего ми есть умрети?" и рече ему кудесник один: "княже! конь, егоже любиши и ездиши на нем от того ти умрети". Олег же приим в уме, си рече: "николиже всяду на нь, ни вижу его боле того"; и повеле кормити и не водити его к нему, и пребы неколико лет не виде его, дондеже на грекы иде. И пришедшу ему к Кыеву и пребывьшю 4 лета, на пятое лето помяну конь, от негоже бяхуть рекли волсви умрети, и призва старейшину конюхом рече: "кое есть конь мъй, егоже бех поставил кормити и блюсти его?" Он же рече: "умерл есть". Олег же посмеася и укори кудесника, река: "то ти неправо глаголють волъсви, но все лжа есть: конь умерл есть, а я жив". И повеле оседлати конь: "а то вижю кости его". И прииде на место, идеже беша лежаще кости его голы: и лоб гол и сседе с коня, и посмеяся рече: "от сего ли лба смьрть было взяти мне?" и вьступи ногою на лоб; и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу, и с того разболеся и умре. И плакашася людие вси плачем великим и несоша и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова. И бысть всех лет княжениа его 33.
      [Поход Игоря на Грецию.] В лето 6452. Игорь же совкупив вои многи, варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги наа, и тали у них поя, поиде на греки в лодьях и на коних, хотя мьстити себе. Се слышавше корсунци, послаша к Раману, глаголюще: "се идут русь бещисла корабль, покрыли суть море корабли". Такоже и болгаре послаша весть, глаголюще: "идуть русь, и наяли суть к собе печенеги". Се слышав царь посла к Игорю лучие боляре, моля и глаголя: "не ходи, но возьми дань, юже имал Олег придамь и еще к той дани". Такоже и к печенегом посла паволоки и злато много. Игорь же, дошед Дуная, созва дружину, и нача думати и поведа им речь цареву. Реша же дружина Игорева: "да аще сице глаголеть царь, то что хочем боле того, не бившеся имати злато, и сребро, и паволоки? егда кто весть, кто одолееть, мы ли, оне ли? ли с морем кто светен? се бо непо земли ходим но по глубине морьстей; обьча смерть всем". Послуша их Игорь и повеле печенегом воевати Болъгарьску землю; а сам взем у грек злато и паволоки и на вся воя, и възратися въспять, и приде к Киеву въсвояси.
      [Смерть Игоря и месть Ольги древлянам.] В лето 6453. В се же лето рекоша дружина Игореви: "отроци Свеньлъжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами в дань, и да и ты добудеши и мы". "И послуша их Игорь, иде в дерева в дань, и примышляше к первой дани, и насиляше им и мужи его; возьемав дань, поиде в град свой. Идущу же ему въспять, размыслив рече дружине своей: "идете с данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще". Пусти дружину свою домови, с малом же дружины возъвратися, желая больша именья. Слышавше же деревляне, яко опять идеть, сдумавше со князем своим Малом: "аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьем его, то вся ны погубить"; и послаша к нему, глаголюще: "почто идеши опять? поимал еси всю дань". И не послуша их Игорь, и вышедше из града Изъкоръстеня деревлене убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало. И погребен бысть Игорь, и есть могила его у Искоръстеня града в деревех и до сего дне.
      Вольга же бяше в Киеве с сыном своим с детьском Святославом, и кормилець его Асмуд, и воевода бе Свенелд, тоже отець Мистишин. Реша же деревляне: "се князя убихом рускаго! поимем жену его Вольгу за князь свой Мал и Святослава, и створим ему, якоже хощем". И послаша деревляне лучьшие мужи, числом 20, в лодьи к Ользе, и присташа под Боричевым в лодьи. Бе бо тогда вода текущи въздоле горы Киевьския, и на подольи не седяху людье, но на горе; град же бе Киев идеже есть ныне двор Гордятин и Никифоров, а двор княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Воротиславль и Чюдин, а перевесище бе вне града, и бе вне града двор другый, идеже есть двор демьстиков за святою Богородицею; над горою двор теремный, бе бо ту терем камен. И поведаша Ользе, яко деревляне придоша, и возва я Ольга к собе и рече им: "добри гостье придоша"; и реша деревляне: "придохом княгине". И рече им Ольга: "да глаголете, что ради придосте семо?" Реша же древляне: "посла ны Дерьвьска земля, рекущи сице: мужа твоего убихом бяше бо муж твой аки волк восхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю, да поиди за князь нашь за Мал"; бе бо имя ему Мал князю деревьску. Рече же им Ольга: "люба ми есть речь ваша, уже мне мужа своего не кресити; но хочю вы почтити наутрия пред людьми своими, а ныне идете в лодью свою, и лязите в лодьи величающеся, и аз утро послю по вы, вы же рьцете: не едем на конех ни пеши идем но понесете ны в лодье; и възнесуть вы в лодьи"; и отпусти я в лодью. Ольга же повеле ископати яму велику и глубоку на дворе теремьстемь, вне града. И заутра Волга, седящи в тереме, посла по гости, и придоша к ним глаголюще: "зоветь вы Ольга на честь велику". Они же реша: "не едем на коних ни на возех, ни пеши идем понесете ны в лодьи". Реша же кияне: "нам неволя; князь нашь убьен, и княгини наша хочет за вашь князь"; и понесоша я в лодьи. Они же седяху в перегъбех в великих сустугах гордящеся; и принесоша я на двор к Ользе, и несъше, вринуша е в яму и с лодьею. Приникъши Ольга и рече им: "добра ли вы честь?" Они же реша: "пуще ны Игоревы смерти"; и повеле засыпати я живы, и посыпаша я.
      И пославши Ольга к деревляном рече им: "да аще мя просите право, то пришлите мужа нарочиты, да в велице чти приду за вашь князь, еда не пустять мене людье киевьстии". Се слышавше деревляне, избраша лучьшие мужи, иже дерьжаху Деревьску землю, и послаша по ню. Деревляном же пришедъшим повеле Ольга мовь створити, рькуще сице: "измывшеся придите ко мне". Они же пережьгоша истопку, и влезоша деревляне, начаша ся мыти; и запроша о них истобъку, повеле зажечи я оть дверий, ту изгореша вси.
      И посла к деревляном рькущи сице: "се уже иду к вам да пристройте меды многи в граде, вдеже убисте мужа моего, да поплачюся над гробом его и створю трызну мужю своему". Они же, то слышавше, съвезоша меды многи зело, и възвариша. Ольга же, поимши мало дружины, легко идущи, приде к гробу его, и плакася по мужи своем; и повеле людем своим съсути могилу велику, и яко соспоша, и повеле трызну творити. Посемь седоша деревляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними; и реша деревляне к Ользе: "кде суть дружина наша, ихъже послахом по тя?" Она же рече: "идуть по мне с дружиною мужа моего". И яко упишася деревляне, повеле отроком своим пити на ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны; и исекоша их 5000. А Ольга возъвратися Киеву, и пристрои вои на прок их.
      [Начало княженья Святославля, сына Игорева.] В лето 6454. Ольга с сыном своим Святославом собра вои многи и храбры, и иде на Дерьвьску землю. И изидоша деревляне противу, и сънемъшемася обема полкома на скупь, суну копьем Святослав на деревляны, и копье лете сквозе уши коневи, и удари в ноги коневи, бе бо детеск. И рече Свенелд и Асмолд: "князь уже почал; потягнете, дружина, по князе". И победиша деревляны. Деревляне же побегоша и затворишася в градех своих. Ольга же устремися с сыном своим на Искоростень град, яко тее бяху убили мужа ея, и ста около града с сыном своим, а деревляне затворишася в граде и боряхуся крепко из града, ведеху боя, яко сами убили князя и на что ся предати. И стоя Ольга лето, и не можаше взяти града, и умысли сице: посла ко граду, глаголющи: "что хочете доседети? а вси гради ваши предашася мне, а ялися по дань, и делають нивы своя и земле своя; а вы хочете изъмерети гладом не имучеся по дань". Деревляне же рекоша: "ради ся быхом яли по дань, но хощеши мьщати мужа своего". Рече же им Ольга: "яко аз мьстила уже обиду мужа своего, когда придоша Киеву, второе, и третье, когда творих трызну мужеви своему; а уже не хощю мъщати, но хощу дань имати помалу, и смирившися с вами поиду опять". Рекоша же деревляне: "што хощеши у нас? ради даем медомь и скорою". Она же рече им: "ныне у вас несть меду ни скоры, но мало у вас прошю: дадите ми от двора по 3 голуби да по 3 воробьи: аз бо не хощу тяжьки дани възложити, якоже и мужь мой, сего прошю у вас мало, вы бо есте изънемогли в осаде, да сего у вас прошю мала". Деревляне же ради бывше, и собраша от двора по 3 голуби и по 3 воробьи, и послаша к Ользе с поклоном. Вольга же рече им: "се уже есте покорилися мне и моему детяти, а идете в град а я заутра отступлю от града, и поиду в градосьй". Деревляне же ради бывше внидоша в град и поведаша людем и обрадовашася людье в граде. Волга же раздая воем по голуби комуждо, а другим по воробьеви, и повеле к коемуждо голуби и к воробьеви привязывати церь, обертывающе в платки малы, нитъкою поверзывающе к коемуждо их; и повеле Ольга, яко смерчеся, пустити голуби и воробьи воем своим. Голуби же и воробьеве полетеша в гнезда своя, голуби в голубники, врабьеве же под стрехи; и тако възгарахуся голубьници, ово клети, ово веже, ово ли одрины, и не бе двора, идеже не горяше и не бе льзе гасити, вси бо двори възгорешася. И побегоша людье из града, и повеле Ольга воем своим имати я, яко взя град и пожьже и; старейшины же града изънима, и прочая люди овых изби, а другия работе предасть мужем своим, а прок их остави платити дань. И възложи на ня дань тяжьку; 2 части дани идета Киеву, а третьяя Вышегороду к Ользе; бе бо Вышегород град Вользин. И иде Вольга по Дерьвьстей вемли с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки; и суть становища ее и ловища. И приде в град свой Киев с сыном своим Святославом и пребывши лето едино.
      [Князь Святослав. Кончина Ольги. Война Святослава с греками.] В лето 6472. Князю Святославу възрастъшю и възмужавшю, нача вои совкупляти многи и храбры, и легъко ходя, аки пардус, войны многи творяше. Ходя, воз по собе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше, ни шатра имяше, но подъклад послав и седло в головах; такоже и прочии вои его вси бяху. И посылаше к странам глаголя: "хочю на вы ити". И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи, и рече вятичем: "кому дань даете?" Они же реша: "козаром по щьлягу от рала даем".
      В лето 6473. Иде Святослав на козары; слышавше же козари, изидоша противу с князем своим каганом и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святослав козаром и град их Белу Вежю взя. И ясы победи и касогы.
      В лето 6474. Вятичи победи Святослав и дань на них възложи.
      В лето 6475. Иде Святослав на Дунай на болгары. И бившемся обоим одоле Святослав болгаром и взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту в Переяславци, емля дань на грьцех.
      В лето 6476. Придоша печенези на Руску землю первое, а Святослав бяше Переяславци, и затворися Волга в граде со унуки своими, Ярополком и Ольгом и Володимером в граде Киеве. И оступиша печенези град в силе велице, бещислено множьство около града, и не бе льзе из града вылести, ни вести послати; изнемогаху же людье гладом и водою. Собравшеся людье оноя страны Днепра в лодьях, об ону страну стояху, и не бе льзе внити в Киев ни единому их ни из града к онем. И въстужиша людье в граде и реша: несть ли кого, иже бы могл на ону страну дойти и рещи им: "аще не подступите заутра, предатися имамы печенегомъ?" И рече един отрок: "аз преиду"; и реша: "иди". Он же изиде из града с уздою, и ристаше сквозе печенеги, глаголя: "не виде ли коня никтоже?" бе бо умея печенежьски, и мняхуть и своего. И яко приближися к реце, сверг порты, сунуся в Днепр и побреде; видевше же печенези, устремишася на нь, стреляюще его, и не могоша ему ничтоже створити. Они же видевше с оноя страны, и приехаша в лодьи противу ему, и взяша и в лодью и привезоша и к дружине; и рече им: "аще не подступите заутра к городу, предатися хотять людье печенегом". Рече же воевода их имянем Претичь: "подъступим заутра в лодьях и попадше княгиню и княжиче умчим на сю страну; аще ли сего не створим погубити ны имать Святослав". Яко бысть заутра, вседъше в лодьи противу свету и въструбиша вельми, и людье в граде кликнуша; печенези же мнеша князя пришедша, побегоша разно от града; и изиде Ольга со унуки и с людьми к лодьям Видев же се князь печенежьский, възратися един к воеводе Претичю и рече: "кто се приде?" и рече ему: "людье оноя страны". И рече князь печенежьский: "а ты князь ли еси?" Он же рече: "аз есмь мужь его, и пришел есмь в сторожех и по мне идеть полк со князема, бес числа множьство"; се же рече, грозя им. Рече же князь печенежьский к Претичю: "буди ми друг"; он же рече: "тако створю". И подаста руку межю собою, и въдасть печенежьский князь Претичю конь, саблю, стрелы; он же дасть ему броне, щит мечь. И отступиша печенези от града, и не бяше льзе коня напоити: на Лыбеди печенези. И послаша кияне к Святославу, глаголюще: "ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив, малы бо нас не взяша печенези, и матерь твою и дети твои; аще не поидеши, ни обраниши нас, да паки ны возмут, аще ти не жаль отчины своея, ни матере, стары суща, и детий своих". То слышав Святослав, вборзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву, целова матерь свою и дети своя, и съжалися о бывшем от печенег и собра вои, и прогна печенеги в поли, и бысть мир.
      В лето 6477. Рече Святослав к матери своей и к бояром своим: "не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от грек злато, паволоки, вина и овощеве разноличныя, из чех же, из угорь сребро и комони, из руси же скора и воск мед и челядь". Рече ему Волга: "видиши мя болну сущю; камо хощеши от мене ити?" бе бо разболелася уже; рече же ему: "погреб мя, иди яможе хочеши". По трех днех умре Ольга, и плакася по ней сын ея, и внуци ея и людье вси плачем великом и несоша и погребоша ю на месте; и бе заповедала Ольга не творити трызны над собою, бе бо имущи презвутер сей похорони блаженую Ольгу. Си бысть предътекущия крестьяньстей земли, аки деньница пред солнцемь и аки зоря пред светом, си бо сьяше аки луна в нощи, тако и си в неверных человецех, светящеся аки бисер в кале; кальни бо беша грехом, неомовени крещеньемь святымь. Си бо омыся купелию святою, и совлечеся греховныя одежа ветхаго человека Адама, и в новый Адам облечеся, еже есть Христос. Мы же рцем к ней: радуйся, Руской земли познанье, к богу начаток примиренью быхом. Си первое вниде в царство небесное от руси, сию бо хвалят рустие сынове аки начальницю, ибо по смерти моляше бога за русь...
      В лето 6479. Приде Святослав в Переяславець и, затворишася болгаре в граде. И излезоша болгаре на сечю противу Святославу, и бысть сеча велика, и одоляху болъгаре; и рече Святослав воем своим: "уже нам сде пасти; потягнем мужьски, братья и дружино!" И к вечеру одоле Святослав и взя град копьем и посла к греком глаголя: "хочю на вы ити и взяти град вашь, яко и сей". И реша грьци: "мы недужи противу вам стати, но возми дань на нас и на дружину свою, и повежьте ны, колько вас да вдамы по числу на главы". Се же реша грьци, льстяче под русью; суть бо греци лстивы и до сего дни. И рече им Святослав: "есть нас 20 тысящь" и прирече 10 тысящь, бе бо руси 10 тысящь толко. И пристроиша грьци 100 тысящь на Святослава и не даша дани; и поиде Святослав на греки, и изидоша противу руси. Видевше же русь, убояшася зело множьства вой, и рече Святослав: "уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу; да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми ту, мертвыи бо срама не имам, аще ли побегнем срам имам; ни имам убежати, но станем крепко, аз же пред вами поиду: аще моя глава ляжет то промыслите собою"; и реша вои: "идеже глава твоя, ту и свои главы сложим". И исполчишася русь, и бысть сеча велика, и одоле Святослав и бежаша грьци; и поиде Святослав ко граду, воюя и грады разбивая, яже стоять и до днешняго дне пусты. И созва царь боляре своя в полату, и рече им: "что створим яко не можем противу ему стати?" И реша ему боляре: "посли к нему дары, искусим и, любъзнив ли есть злату, ли паволокам?" И посла к нему злато, и паволоки, и мужа мудра; реша ему: "глядай взора и лица его и смысла его"; он же, взем дары, приде к Святославу. И поведаша Святославу, яко придоша грьци с поклоном и рече: "въведете я семо". Придоша и поклонишася ему, и положиша пред ним злато и паволоки; и рече Святослав кроме зря, отроком своим: "схороните". Они же придоша ко царю, и созва царь боляры; реша же послании: яко придохом к нему, и вдахом дары, и не возре на ня, и повеле схоронити. И рече един: "искуси и еще, посли ему оружье". Они же послушаша его, и послаша ему мечь и ино оружье, и принесоша к нему; он же, приим нача хвалити, и любити, и целовати царя. Придоша опять ко царю, и поведаша ему вся бывшая, и реша боляре: "лют се мужь хощет быти, яко именья не брежеть, а оружье емлеть; имися по дань". И посла царь, глаголя сице: "не ходи к граду, возми дань, еже хощеши"; за малом бо бе не дошел Царяграда. И даша ему дань, имашеть же и за убьеныя, глаголя: "яко род его возметь". Вся же и дары многы и възратися в Переяславець с похвалою великою. Видев же мало дружины своея, рече в собе: "еда како прельстивше изъбьють дружину мою и мене", беша бо многи погибли на полку; и рече: "поиду в русь, приведу боле дружины". И посла слы ко цареви в Деревьстр бо бе ту царь, рька сице: "хочу имети мир с тобою тверд и любовь". Се же слышав, царь рад бысть и посла к нему дары больша первых. Святослав же прия дары, и поча думати с дружиною своею, рька сице: "аще не створим мира со царем а увесть царь, яко мало нас есть, пришедше оступять ны в граде; а Руска земля далеча, а печенези с нами ратьни, а кто ны поможеть? Но створим мир со царем, се б ны ся по дань яли, и то буди доволно нам; аще ли почнеть не управляти пани, да изнова из Руси, совкупивше вои множайша, поидем Царюгороду". Люба бысть речь си дружине, и послаша лепшие мужи ко цареви, и придоша в Деревъстр и поведаша цареви. Царь же наутрия призва я, и рече царь: "да глаголють сли рустии". Они же реша: "тако глаголеть князь нашь: "хочю имети любовь со царем гречьским свершеную прочая вся лета". Царь же рад бысть и повеле писцю писати вся речи Святославля на харатью; нача глаголати сол вся речи, и нача писець писати...
      Створив же мир Святослав сь греки, поиде в лодьях к порогом и рече ему воевода отень Свеналд: "поиди, княже, на коних около, стоять бо печенези в порозех". И не послуша его и поиде в лодьях и послаша переяславци к печенегом, глаголюще: "се идеть вы Святослав в Русь, взем именье много у грек и полон бещислен с малом дружины". Слышавше же се, печенизи заступиша пороги; и приде Святослав к порогом и не бе льзе проити порог и ста зимовати в Белобережьи, и не бе у них брашна уже, и бе глад велик яко по полугривне глава коняча, и зимова Святослав ту. Весне же приспевши, в лето 6480, поиде Святослав в пороги, и нападе на нь Куря, князь печенежьский, и убиша Святослава, и взяшая главу его, и во лбе его съделаша чашю, оковавше лоб его, и пьяху из него. Свеналд же приде Киеву к Ярополку. И всех лет княженья Святослава лет 20 и 8.
      [Женитьба Владимира на Рогнеде. Убийство им брата Ярополка. Распутство Владимира.] В лето 6488. Приде Володимир с варяги Ноугороду и рече посадником Ярополчим: "идете к брату моему и рцете ему: Володимер ти идеть на тя, пристраивайся противу битъся". И седе в Новегороде. И посла ко Рогъволоду Полотьску, глаголя: "хочю пояти дщерь твою собе жене". Он же рече дщери своей: "хочеши ли за Володимера?" Она же рече: "не хочю розути робичича, но Ярополка хочю". Бе бо Рогъволод пришел из заморья, имяше власть свою в Полотьске, а туры Турове, от негоже и туровци прозвашася. И придоша отроци Володимерови, и поведаша ему всю речь Рогънедину, дщери Рогъволоже, князя полотьскаго; Володимер же собра вои многи, варяги и словени, чюдь и кривичи, и поиде на Рогъволода. В се же время хотяху Рогънедь вести за Ярополка; и приде Володимер на Полотеск и уби Рогъволода и сына его два, и дъчерь его поя жене, и поиде на Ярополка. И приде Володомер Киеву с вои многи, и не може Ярополк стати противу, и затворися Киеве с людми своими и с Блудом; и стояше Володимер обрывся на Дорогожичи, межю Дорогожичем и Капичем и есть ров и до сего дне. Володимер же посла к Блуду, воевод Ярополчю, с лестью глаголя: "поприяй ми, аще убью брата своего, имети тя хочю во отца место, и многу честь возьмешь от мене: не яз бо почал братью бити, но он; аз же того убоявъся, придох на нь". И рече Блуд к послом Володимеремь: "аз буду тобе в сердце и в приязньство". О злая лесть человеческа! Якоже Давыд глаголеть: ядый хлеб мой, възвеличил есть на мя лесть. Се бо лукавьствоваше на князя своего лестью. И паки: яыки своими льстяхуся; суди им боже, да отпадуть от мыслий своих по множеству нечестья их изрини я, яко прогневаша тя, господи. И паки той же рече Давыд: мужь в крови лъстив не припловить дний своих. Се есть совет зол иже свещевають на кровопролитье; то суть неистовии, иже приемше от князя или от господина своего честь ли дары, ти мыслять о главе князя своего на пагубленье, горьше суть бесов таковии: якоже Блуд преда князя своего, и приим от него чьти многи, се бо бысть повинен крови той. Се бо "Блуд затворися с Ярополком льстя ему, слаше к Володимеру часто, веля ему пристряпати к граду браныо, а сам мысля убити Ярополка; гражаны же не бе льзе убити его. Блуд же не възмог како бы погубити и, замысли лестью, веля ему не излазити на брань из града; рече же Блуд Ярополку: "кияне слются к Володимеру, глаголюще: приступай к граду, яко предамы ти Ярополка; побегни за град". И послуша его Ярополк и изъбег пред ним затворися в граде Родьни на усть Рси реки, а Володимер вниде в Киев и оседе Ярополка в Родне, и бе глад велик в немь, и есть притча до сего дне: беда аки в Родне. И рече Блуд Ярополку: "видиши, колько вой у брата твоего? нама их не перебороти; твори мир с братом своим"; льстя под ним се рече. И рече Ярополк: "так буди". И посла Блуд к Володимеру, сице глаголя: "яко сбысться мысль твоя, яко приведу к тобе Ярополка, и пристрой убити и". Володимер же, то слышав въшед в двор теремный отень, о немже преже сказахом седе с вои и с дружиною своею; рече Блуд Ярополку: "поиди к брату своему и рьчи ему: что ми ни вдаси, то яз прииму". Поиде же Ярополк и рече ему Варяжько: "не ходи, княже, убьють тя; побегни в печенеги и приведеши вои"; и не послуша его. И приде Ярополк к Володимеру; яко полезе в двери, и подъяста и два варяга мечьми под пазусе, Блуд же затвори двери и не да по нем ити своим; и тако убьен бысть Ярополк Варяшко же, видев яко убьен бысть Ярополк бежа с двора в печенеги, и много воева Володимера с печенегы, одва приваби и, заходив к нему роте. Володимер же залеже жену братьню грекиню, и бе непраздна, от нея родися Святополк. От греховьнаго бо корени зол плод бываеть: по неже бе была мати его чернидею, а второе, Володимер залеже ю не по браку, прелюбодейчичь бысть убо; тем и отець его не любяше, бе бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимера...
      И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом и оскверняху землю требами своими, и осквернися кровьми земля Руска и холмот. Но преблагий бог не хотя смерти грешником на том холме ныне церки стоить, святаго Василия есть, якоже последи скажем. Мы же на преднее възратимся.
      Володимер же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде; и пришед Добрына Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом и жряху ему людье ноугородьстии аки богу. Бе же Володимер побежен похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогънедь, юже посади на Лыбеди, идеже ныне стоить сельце Предъславино, от неяже роди 4 сыны: Изеслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от грекине Святополка; от чехине Вышеслава; а от другое Святослава и Мьстислава; а от болгарыни Бориса и Глеба; а наложьниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестове в селци, еже зоуть ныне Берестовое. И бе несыть блуда, приводя к собе мужьски жены и девице растьляя; бе бо женолюбець, якоже и Соломан: бе бо, рече, у Соломана жен 700, а наложниць 300. Мудр же бе, а наконець погибе; се же бе невеголос, а наконець обрете спасенье...
      [Сказание о Кожемяке.] В лето 6500. Иде Володимир на хорваты. Пришедшю бо ему с войны хорватьскыя, и се печенези придоша по оной стороне от Сулы; Володимер же поиде противу им и срете я на Трубежи на броде, кде ныне Переяславль. И ста Володимер на сей стороне, а печенези на оной, и не смяху си на ону страну, ни они на сю страну. И приеха князь печенежьскый к реке, возва Володимера и рече ему: "выпусти ты свой мужь, а я свой, да ся борета; да аще твой мужь ударить моимь, да не воюем за три лета; аще ли нашь мужь ударить, да воюем за три лета"; и разидостася разно. Володимер же приде в товары, и посла биричи по товаром глаголя: "нету ли такого мужа, иже бы ся ял с печенежином?" и не обретеся никдеже. Заутра приехаша печенези и свой мужь приведоша, а у наших не бысть. И поча тужити Володимер, сля по всем воем, и приде един стар мужь ко князью и рече ему: "княже! есть у мене един сын меншей дома, а с четырми есмь вышел, а он дома, от детьства бо его несть кто им ударил: единою бо ми и сварящю, и оному мьнущю усние, разгневася на мя, преторже череви рукама". Князь же се слышав, рад бысть, и посла по нь, и приведоша и ко князю, и князь поведа ему вся; сей же рече: "княже! не веде, могу ли со нь, и да искусять мя: нету ли быка велика и силна?" И налезоша бык велик и силен и повеле раздраждити быка; возложиша на нь железа горяча, и быка пустиша, и побеже бык мимо и, и похвати быка рукою за бок и выня кожю с мясы, елико ему рука зая; и рече ему Володимер: "можеши ся с ним бороти". Й наутрия придоша печенези, почаша звати: "не ли мужа? се нашь доспел". Володимер же повеле той нощи облещися в оружие, и приступиша ту обои. Выпустиша печенези мужь свой, бе бо превелик зело и страшен; и выпусти мужь Володимер и узре и печенезин и посыеяся, бе бо середний телом. И размеривше межи обема полкома, пустиша я к собе, и ястася, и почаста ся крепко держати, и удави печенезина в руках до смерти, и удари имь о землю; и кликнуша, и печенези побегоша, и русь погнаша по них секуще, и прогнаша я. Володимер же рад быв, заложи город на броде томь, и нарече и Переяславль, зане Переяслав отрок т. Володимер же великимь мужем створи того и отца его. Володимер же възвратися в Кыев с победою и с славою великою.
      [Пиры Владимира.] В лето 6504... Се же пакы творяше людем своим по вся неделя устави на дворе в гридьнице пир творити и приходити боляром и гридем, и съцьскым и, десяцьскым и нарочитым мужем при князи и без князя; бываше множество от мяс от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться, начьняхуть роптати на князь, глаголюще: "зло есть нашим головам да нам ясти деревянными лъжицами, а не сребряными". Се слышав Володимер повеле исковати лжице сребрены ясти дружине, рек сице: "яко сребром и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, якоже дед мой и отець мой доискася дружиною злата и сребра". Бе бо Володимер любя дружину и с ними думая о строи земленем и о ратех и о уставе земленем...
      [Сказание о белгородском киселе.] В лето 6505. Володимеру же шедшю Новугороду по верховьние вое на печенегы, бе бо рать велика бес перестани, в се же время уведеша печенези, яко князя нету, и придоша и сташа около Белагорода. И не дадяху вылести из города, и бысть глад велик в городе, и не бе лзе Володимеру помочи, не бе бо вой у него, печенег же множьство много. И удолжися остоя в городе, и бе град велик, и створиша вече в городе, и реша: "се уже хочем померети от глада, а от князя помочи нету; да луче ли ны померети? дадим ся печенегом, да кого живять, кого ли умертвять; уже помираем от глада"; и тако совет створиша. Бе же един старець не был на вече томь, и въпраша: "что ради вече было?" И людье поведаша ему, яко утро хотять ся людье передати печенегом. Се слышав посла по старейшины градьскыя и рече им: "Слышах яко хочете ся передати печенегом". Они же реша: "не стерпять людье глада". И рече им: "послушайте мене, не передайтеся за 3 дни, и я вы что велю, створите". Они же ради обещашася послушати, и рече им: "сберете аче и по горсти овса, или пшенице, ли отрубей"; они же шедше ради снискаша. И повеле женам створити цежь, в немьже варять кисель, и повеле ископати колодязь, и вставити тамо кадь, и нальяти цежа кадь. И повеле другый колодязь ископати и вставити тамо кад и повеле искати меду; они же шедше взяша меду лукно, бе то погребено в княжи медуши; и повеле росытити велми и въльяти в кадь в друзем колодязи. Утро же повеле послати по печенегы; и горожане же реша, шедше к печенегом: "поимете к собе таль нашь, а вы поидете до 10 мужь в град да видите, что ся дееть в граде нашем". Печенези же ради бывше, мняще, яко предатися хотять, пояша у них тали, а сами избраша лучьшие мужа и послаша в град, да розглядають в городе, что ся дееть. И придоша в город, и рекоша им людье: "почто губите себе? коли можете престояти нас аще стоите за 10 лет, что можете створити нам? имеем бо кормлю от земле; аще ли не веруете, да узрите своима очима". И приведоша я к кладязю, идеже цежь, и почерпоша ведромь и льяша в латки, и яко свариша кисель, и поимше придоша с ними к другому кладязю, и почерпоша сыты, и почаша ясти сами первое, потомь же печенези. И удивишася и рекоша: "не имуть веры наши князи, аще не ядять сами". Людье же нальяша корчагу цежа и сыты от колодязя и вдаша печенегом; они же пришедше поведаша вся бывшая. И варивше яша князи печенезьстии, и подивишася, и поимше тали своя и онех пустивше, въсташа от града, въсвояси идоша.
      [Единоборство Мстислава с Редедею.] В лето 6530. Приде Ярослав к Берестию. В си же времена Мъстиславу сущю Тмуторокани, поиде на касогы. Слышав же се князь касожьскый Редедя изиде противу тому, и ставшема обема полкома противу собе, и рече Редедя к Мьстиславу: "что ради губиве дружину межи собою? но снидевеся сама борот; да аще одолееши ты,то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и вемлю мою; аще ли аз одолею, то възму твое все". И рече Мьстислав: "тако буди". И рече Редедя ко Мьстиславу: "не оружьемь ся бьеве, но борьбою". И яста ся бороти крепко, и надолзе борющемася има, нача изнемагати Мьстислав: бе бо велик и силен Редедя; и рече Мьстислав: "о пречистая богородице! помози ми; аще бо одолею сему, съзижу церковь во имя твое". И се рек, удари им о землю, и вынзе ножь, и зареза Редедю и шед в землю его, взя все именье его, и жену его и дети его, и дань иъзложи на касогы. Пришед Тмутороканю, заложи церковь святыя богородица, и созда ю, яже стоить и до сего дне Тьмуторокани.
      [Борьба Ярослава с Мстиславом. Расправа с волхвами.] В лето 6532. Ярославу сущу Новегороде, приде Мьстислав ис Тъмутороканя Кыеву, и не прияша его кыяне; он же шед седе на столе Чернигове, Ярославу сущю Новегороде тогда. В се же лето въсташа волъсви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наущенью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятежь велик и голод по всей той стране; идоша по Волзе вси людье в болгары, и привезоша жито и тако ожиша. Слышав же Ярослав волхвы, приде Суздалю; изъимав волхвы, расточи, а другыя показни, рек сице: "бог наводить по грехом на куюждо землю гладом или мором ли ведромь, ли иною казнью, а человек не весть ничтоже". И възвративъся Ярослав приде Новугороду, и посла за море по варягы; и приде Якун с варягы, и бе Якун сь леп и луда бе у него золотомь истъкана. И приде кь Ярославу; и иде Ярослав с Якуномь на Мьстислава, Мьстислав же слышав взиде противу има к Листвену. Мьстислав же с вечера исполчив дружину, и постави север в чело противу варягом, а сам ста с дружиною своею по крилома. И бывши нощи, бысть тма, молонья, и гром и дождь. И рече Мьстислав дружине своей: "поидем на ня". И поиде Мьстислав, и Ярослав противу ему, и сступися чело север с варягы, и трудишася варязи секуще север, и посем наступи Мьстислав со дружиною своею и нача сечи варяги; и бысть сеча силна, яко посветяше молонья, блещашеться оружье, и бе гроза велика и сеча силна и страшна. Видев же Ярослав, яко побежаем есть, побеже с Якуном, княземь варяжьскым, и Якун ту отбеже луды златое; Ярослав же приде Новугороду, а Якун иде за море. Мьстислав же, о свет заутра, видев лежачие сечены от своих север варягы Ярославле, и рече: "кто сему не рад? се лежить северянин а се варяг, а дружина своя цела". И посла Мьстислав по Ярослава, глаголя: "сяди на своем столе Кыеве, ты еси старейшей брат, а мне буди си сторона"; и не смяше Ярослав ити в Кыев дондеже смиристася. И седяше Мьстислав Чернигове, а Ярослав Новегороде, и беяху Кыеве ыужи Ярославли. В сем же лете родися у Ярослава другый сын, и нарече имя ему Изяслав.
      [Ярослав - ревнитель христианской веры и книголюбец. Похвала книгам.] В лето 6545. Заложи Ярослав город великый Кыев у него же града суть Златая врата; заложи же и церковь святыя Соеья, митрополью, и посемь церковь на Золотых воротех святыя богородица благовещенье, посеыь святаго Георгия манастырь и святыя Ирины. И при семь нача вера хрестьяньска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и манастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше по велику, излиха же черноризьце, и книгам прилежа, и почитая е часто в нощи и в дне; и собра писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо, и списаша книгы многы, и сниска, имиже поучащеся вернии людье наслаждаются ученья божественаго. Якоже бо се некто землю разореть, другый же насееть ини же пожинають и ядять пишю бескудну, тако и сь: отець бо его Володимер землю взора и умягчи, рекше крещеньемь просветив; сь же насея книжными словесы сердца верных людий, а мы пожинаем ученье приемлюще книжное. Велика бо бываеть полза от ученья книжного, книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяющи вселеную, се суть исходяща мудрости, книгам бо есть неищетная глубина, сими бо в печали утешаеми есмы, си суть узда въздержанью... Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей; иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с богом или святыми мужи; почитая пророческыя беседы, и еуангельская ученья и апостолская, и житья святых отець, въспприемлеть души велику ползу. Ярослав же сей, якоже рекохом, любим бе книгам, и многы написав положи в святей Соеьи церкви, юже созда сам; украси ю златомь и сребромь и сосуды церковными, в нейже обычныя песни богу въздають в годы обычныя. И ины церкви ставляше по градом и по местом, поставляя попы и дая им от именья своего урок, веля им учити люди, понеже темь есть поручено богом, и приходити часто к церквам; и умножишася прозвутери и людье хрестьяньстии. Радовашеся Ярослав, видя множьство церквий и люди хрестьяны, зело, а враг сетовашеться, побежаем новыми людьми хрестьяньскыми.
      [Завещание Ярослава.] В лето 6562. Преставися великый князь русьскый Ярослав И еще бо живущю ему, наряди сыны своя, рек им : "се аз отхожю света сего, сынове мои; имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере; да аще будете в любви межю собою, бог будеть в вас, и покорить вы противныя под вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и которающеся, то погыбнете сами и погубите землю отець своих и дед своих, юже налезоша трудомь своимь великым; но пребывайте мирно, послушающе брат брата.
      [Небесные знамения.] В лето 6572... В си же времена бысть знаменье на западе, звезда превелика, луче имущи акы кровавы, въсходящи с вечера по заходе солнечнем, и пребыст за 7 дний. Се же проявляше не на добро, посемь бо быша усобице многы и нашествие поганых на Русьскую землю, си бо звезда бе акы кровава, проявляющи крови пролитье. В си же времена бысть детищь вверьжен в Сетомль, сего же детища выволокоша рыболове в неводе, егоже позоровахом до вечера, и пакы ввергоша и в воду; бяшеть бо сиць: на лици ему срамнии удове, иного нелзе казати срама ради. Пред симь же временемь и солнце пременися, и не бысть светло, но акы месяць бысть, егоже невегласи глаголють снедаему сущю. Се же бывають сица знаменья не на добро, мы бо по сему разумеем, якоже древле, при Антиосе, в Иерусалиме случися внезапу по всему граду за 40 дний являтися на вздусе на коних рищющим в оружьи, златы имущем одежа, и полкы обоямо являемы, и оружьем двизающимся, се же проявляше нахоженье Антиохово на Иерусалим. Посемь же при Нероне цесари в том же Иерусалиме восия звезда, на образ копийный, над градомь: се же проявляше нахоженье рати от римлян. И паки сице же бысть при Устиньяне цесари, звезда восия на западе, испущающи луча, юже прозываху блистаницею, и бысть блистающи дний 20, посем же бысть звездам теченье, с вечера до заутрья, пко мнети всем, яко падають звезды, и пакы солнце без лучь сьяше; се же проявляше крамолы, недузи человеком, умертвие бяше. Пакы же при Маврикии цесари бысть сице: жена детищь роди без очью и без руку, в чересла бе ему рыбий хвост приросл; и пес родися шестоног; в Аерикии же 2 детища родистася, един о 4-х ногах, а другый о двою главу. Посемь же бысть при Костянтине иконоборци цари, сыне Леонове: теченье звездное бысть на небе, отторваху бо ся на землю, яко видящим мнети кончину; тогда же въздух възлияся повелику; в Сурии же бысть трус велик, земли раседшися трий поприщь, изиде дивно из земли мъска, человечьскымь гласомь глаголющи и проповедающи наитье языка, еже и бысть: наидоша бо срацини на Палестиньскую землю. Знаменья бо в небеси, или звездах ли солнци, ли птицами, ли етеромь чим, не на благо бывають; но знаменья сиця на зло бывають, ли проявленье рати, ли гладу, ли смерть проявляють.
      [Восстание киевлян во время половецкого набега на Русскую землю.] В лето 6576. Придоша иноплеменьници на Русьску землю, половьци мнози, Изяслав же и Святослав и Всеволод изидоша противу им на Льто; и бывши нощи, подъидоша противу собе; грех же ради наших пусти бог на ны поганыя, и побегоша русьскыи князи и победиша половьци... Изяславу же со Всеволодом Кыеву побегшю, а Святославу Чернигову, и людье кыевстии прибегоша Кыеву, и створиша вече на торговищи и реша, пославшеся ко князю: "се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними". Изяслав же сего не послуша. И начаша людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору с веча и придоша на двор Коснячков, и не обретше его, сташа у двора Брячиславля и реша: "поидем, высадим дружину свою ис погреба". И разделишася надвое; половина их иде к погребу, а половина их иде по мосту; си же придоша на княжь двор Изяславу же седящу на сенех с дружиною своею, начаша претися со князем Стояще доле, князю же из оконця зрящю и дружине стоящи у князя, рече Тукы, брат Чюдинь, Изяславу: "видиши, княже, людье възвыли; посли, ать Всеслава блюдуть". И се ему глаголющю, другая половина людий приде от погреба, отворивше погреб; и рекоша дружина князю: "се зло есть; посли ко Всеславу, ат призвавше лестью ко оконцю, пронзуть и мечемь". И не послуша сего князь. Людье же кликнуша и идоша к порубу Всеславлю; Изяслав же, се видев, со Всеволодом побегоста з двора, людье же высекоша Всеслава ис поруба, в 15 день семтября и поставиша и среде двора къняжа; двор жь княжь разграбиша, бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в ляхы. Посемь же половцем воюющим по земле Русьсте, Святославу сущю Чернигове, и половцем воюющим около Чернигова, Святослав же собрав дружины неколико, изиде на ня ко Сновьску. И узреша половци идушь полк, пристроишася противу; и видев Святослав множьство их, и рече дружине своей: "потягнем, уже нам не лзе камо ся дети", и удариша в коне, и одоле Святослав в трех тысячах, а половець бе 12 тысяче, и тако бьеми, а друзии потопоша в Снови, а князя их яша рукама, в 1 день ноября, и възвратится с победою в град свой Святослав. Всеслав же седе Кыеве. Се же бог яви силу крестную, понеже Изяслав целовав крест и я и, темже наведе бог поганыя, сего же яве избави крест честный. В день бо Въздвиженья Всеслав вздохнув рече: "о кресте честный! понеже к тобе веровах, избави мя оть рва сего". Бог же показа силу крестную на показанье земле Русьстей, да не преступають честного креста, целовавше его; аще ли преступить кто, то и зде прииметь казнь и на придущемь веце казнь вечную. Понеже велика есть сила крестная: крестомь бо побежени бьтвають силы бесовьскыя, крест бо князем в бранех пособить, в бранех крестом согражаеми, вернии людье побежають супостаты противныя, крест бо вскоре избавляеть от напастий призывающим его с верою; ничегоже ся боять беси, токмо креста; аще бо бывають от бес мечтанья, знаменавше лице крестом, прогоними бывають. Всеслав же седе Кыеве месяць 7.
      [Повесть о Матвее прозорливом.] В лето 6582... Бе же и другый старець, именемь Матфей: бе позорлив. Единою бо ему стоящю в церкви на месте своемь, възвед очи свои, позре по братьи, иже стоять поюще по обема странама на крилосе, и виде обихоходяща беса, в образе ляха, в луде, и носяща в приполе цветкы, иже глаголется лепок. И оби ходя подле братью, взимая из лона лепок, вержаше на кого либо: аще прилняше кому цветок в поющих от братья, мало постояв и раслаблен умом, вину створь каку любо, извидяше ис церкви, шед в келью, и усняше, и не възвратяшется в церковь до отпетья; аще ли, вержаше на другаго, и не прилняше к нему цветок, стояше крепок в пеньи, дондеже отпояху утреннюю, и тогда изидяше в келью свою. Се же вида старець, поведаше братьи своей. Пакы же виде старець се: по обычаю бо сему старцю отстоявшю утренюю, пред зорями идоша по келъям своим, сь же старець после исхожаше ис церкви. Идущю же ему единою, седе опочивая под билом, бе бо келья его подале церкве, виде се, яко толпа поиде от ворот, възвед очи свои, виде единого седяща на свиньи, а другыя текуща около его. И рече им старець: "камо идете?" И рече седя на свиньи бес: "по Михаля по Тольбековича". Старець же зпаменася крестнымь знаменьем, и приде в келъю свою: яко бысть свет, и разуме старець, рече келейнику: "иди, впрашай, е ли Михаль в кельи?" И реша ему: "Яко даве скочил есть со столпья по заутрени". И поведа старець виденье се игумену и братьи. При сем бо старци Феодосий преставися, и бысть Стефан игумен и по Стефане Никон, сему и еще сущю старцю. Единою ему стоящю на утрени, возвед очи свои, хотя видети игумена Никона, и виде осла, стояща на игумени месте, и разуме, яко не встал есть игумен Такоже и ина многа виденья провиде старець, и почи в старости добре в манастыри семь...
      [Насилия половцев над русскими.] В лето 6601... Половци воеваша много, и възвратишася к Торцьскому, и изнемогоша людье в граде гладомь, и предашаяся ратным; половци же, приимше град, запалиша и огнем, и люди разделиша, и ведоша в веже к сердоболем своим и сродником своим, мъного роду хресстьянска стражюще: печални, мучими, зимою оцепляеми, в алчи и в жажи и в беде опустневше лици, почерневше телесы; незнаемою страною, языком испаленым, нази ходяще и боси, ногы имуще сбодены терньем; со слезами отвещеваху друг к другу, глаголюще: "аз бех сего города",и други: "аз сея вси"; тако съупрашаются со слезами, род свой поведающе и въздыхающе, очи возводяще на небо к вышнему, сведущему тайная. Да никтоже дерзнеть рещи: яко ненавидими богомь есмы! Да не будеть. Кого бо тако бог любить, якоже ны взлюбил есть? кого тако почел есть, якоже ны прославил есть и възнесл? Никогоже. Имъже паче ярость свою въздвиже на ны, яко паче всех почтени бывше, горее всех сдеяхом грехы; якоже паче всех просвещени бывше, владычню волю ведуще и презревшие в лепоту паче инех казними есмы. Се бо аз грешный и много и часто бога прогневаю и часто согрешаю по вся дни...
      [Княжеский съезд в Любече. Ослепление Василька Теребовльского.] В лето 6605. Придоша Святополк, и Володимер, и Давыд Игоревичь, и Василко Ростиславичь, и Давыд Святославичь, и брат его Олег, и сняшася Любячи на устроенье мира, и глаголаша к собе, рекуще: "почто губим Русьскую землю, сами на ся котору деюще? а половци землю нашю несуть розно, и ради суть, оже межю нами рати; да ныне отселе имемся вь едино сердце, и блюдем Рускые земли, кождо да держить отчину свою: Святополк Кыев Изяславлю, Володимерь Всеволожю, Давыд и Олег и Ярослав - Святославлю; а имже роздаял Всеволод городы, Давыду Володимерь, Ростиславичема - Перемышьль Володареви, Теребовль Василкови". И на том целоваша кресть: "да аще кто отселе на кого будеть, то на того будем вси и кресть честный"; рекоша вси: "да будеть на нь хрест честный и вся земля Русьская"; и целовавшеся поидоша всвояси.
      И приде Святополк с Давыдомь Кыеву, и ради быша людье вси; но токмо дьявол печален бяше о любви сей; и влезе сотона в сердце некоторым мужем, и почаша глаголати к Давыдови Игоревичю, рекуще сице: "яко Володимер сложился есть с Василком на Святополка и на тя". Давыд же ем веру лживым словесом, нача молвити на Василка, глаголя: "кто есть убил брата твоего Ярополка? а ныне мыслить на мя и на тя и сложился есть с Володимером; да промышляй о своей голове". Святополк же смятеся умом, река: "еда се право будеть, или лжа", не веде; и рече Святополк к Давыдови: "да аще право глаголеши, бог ти буди послух; да аще ли завистью молвишь, бог будеть за тем". Святополк же сжалиси по брате своем и о собе нача помышляти, еда се право будеть? и я веру Давыдови, и прелсти Давыд Святополка, и начаста думати о Васильце; а Василко сего не ведяще, ни Володимер И нача Давьтд глаголати: "аще не имеве Василка, то ни тобе княженья Кыеве, ни мне в Володимери"; и послуша его Святополк И приде Василко в 4 ноямьбря, и перевезеся на Выдобычь, и иде поклонится к святому Михаилу в манастырь и ужина ту, а товары своя постави на Рудици; вечеру же бывшю приде в товар свой. И наутрия же бывшу, присла Святополк, река: "не ходи от именин моих". Василко же отпреся, река: "не могу ждати; еда будеть рать дома". И присла к нему Давыд: "не ходи, брате, не ослушайся брата старейшаго"; и не всхоте Василко послушали. И рече Давыд Святополку: "видиши ли, не помнить тебе, хотя в твоею руку; аще ти отъидеть в свою волость, сам узриши, аще ти не займеть град твоих Турова, и Пиньска, и прочих град твоих, да помянешь мене; но призвав ныне и, ем и дажь мне". И послуша его Святополк, и посла по Василка, глаголя: "да аще не хощеши ждати до именин моих, да приди ныне, целуеши мя, и поседим вси с Давыдом". Василко же обещася прити, не ведый лсти, юже имяше на нь Давыд. Василко же всед на конь поеха, и устрете и детьскый его, и поведа ему, глаголя: "не ходи, княже, хотять тя яти". И не послуша его, помышляя, "како мя хотять яти? оногды целовали крест, рекуще: аще кто на кого будеть, то на того будеть крест и мы вси". И помыслив си прекрестися, рек: "воля господня да будет". И приеха в мале дружине на княжь двор; и вылезе противу его Святополк, и идоша в истобку, и приде Давыд, и седоша. И нача глаголати Святополк: "останися на святок". И рече Василко: "не могу остати, брате; уже есм повелел товаром поити переди". Давыд же седяще акы нем. И рече Святополк: "да заутрокай, брате!" и обещася Василко заутрокати. И рече Святополк: "поседита вы зде, а язь лезу, наряжю". И лезе вон, а Давыд с Василком седоста. И нача Василко глаголати к Давыдови, и не бе в Давыде гласа, ни послушанья; бе бо ужаслъся и лесть имея в сердци. И поседев Давыд мало, рече: "кде есть брат?" Они же реша ему: "стать на сенех". И встав Давыд, рече: "аз иду по нь; а ты, брате, поседи". И встав иде вон. И яко выступи Давыд, и запроша Василка, в 5-й ноямьбря, и оковаша и в двои оковы, и приставиша к нему стороже на ночь. Наутрия же Святололк созва боляр и кыян и поведа им, еже бе ему поведал Давыд: яко "брата ти убил и на тя свечался с Володимером, и хощеть тя убити и грады твоя заяти". И реша боляре и людье: "тобе, княже, достоить блюсти головы своее; да аще есть право молвил Давыд, да прииметь Василко казнь; аще ли неправо глагола Давыд, да прииметь месть от бога и отвечаеть пред богомь". И уведеша игумени и начаша молитися о Василке Святополку; и рече им Святополк: "ото Давыд". Уведев же се Давыд, нача поущати на ослепленье: "аще ли сего не створишь, а пустишь и, то ни тобе княжити, ни мне". Святополк же хотяше пустити и, но Давыд не хотяше, блюдася его. И на ту ночь ведоша и Белугороду, иже град мал у Киева яко 10 верст в дале, и привезоша и на колех, окована суща, ссадиша и с кол и ведоша и в истобку малу. И седящу ему, узре Василко торчина остряща ножь, и разуме, яко хотят и слепити, възпи к богу плачем великим и стенаньем. И се влезоша послании Святополком и Давыдом, Сновид Изечевичь, конюх Святополчь, и Дьмитр, конюх Давыдов, и почаста простирати ковер, и иростерша яста Василка и хотяща и поврещи; и боряшется с ними крепко, и не можаста его поврещи. И се влезше друзии повергоша и, и связаша и, снемше доску с печи, и възложиша на перси его; и седоста обаполы Сновид Изечевичь и Дмитр, и не можаста удержати; и приступиста ина два, и сняста другую дску с печи, и седоста, удавиша и рамяно, яко персем троскотати. И приступи торчин, именем Беренди, овчюх Святополчь, держа ножь и хотя ударити в око, и грешися ока и перереза ему лице, и есть рана та на Василке и ныне; и посем удари и в око, и изя зеницю, и посем в другое око, и изя другу зеницю; и в том часе бысть яко и мертв. И вземше и, на ковре взложиша на кола яко мертва, повезоша и Володимерю. И бысть, везому ему, сташа с ним, перешедше мост Звиженьскый, на торговищи, и сволокоша с него сорочку, кроваву сущу, и вдаша попадьи опрати; попадья же оправши взложи на нь, онем обедующим, и плакатися нача попадья, яко мертву сущю оному. И очюти плачь и рече: "кде се сем?" Они же рекоша ему: "в Звиждени городе". И впроси воды, они же даша ему, и испи воды, и вступи во нь душа, и упомянуся, и пощупа сорочкы и рече: "чему есте сняли с мене? да бых в той сорочке кроваве смерть приял и стал пред богомь". Онем же обедавшим поидоша с ним вскоре на колех, а по грудну пути, бе бо тогда месяць груден, рекше ноябрь; и придоша с ним Володимерю в 6 день, приде же и Давыд с ним, акы некак улов уловив; и посадиша и в дворе Вакееве, и приставиша 30 мужь стеречи и 2 отрока княжа, Улан и Колчко.
      Володимер же слышав, яко ят бысть Василко и слеплен, ужасеся, и всплакав и рече: "сего не бывало есть в Русьскей земьли ни при дедех наших, ни при отцих наших сякого зла". И ту абье посла к Давыду и к Олгови Святославичема, глаголя: "поидета к городцю, да поправимь сего зла, еже ся створи се в Русьскей земьли и в нас, в братьи, оже ввержен в ны ножь; да аще сего не правим, то болшее зло встанеть в нас, и начнеть брать брата закалати, и погыбнеть земли Руская, и врази наши, половци, пришедше возмуть земьлю Русьскую". Се слышав Давыд и Олег печална быста велми и плакастася, рекуща: "яко сего не было в роде нашемь". И ту абье собравша вое, придоста к Володимеру. Володимеру же с вои стоящю в бору, Володимер же и Давыд и Олег послаша муже свои, глаголюще к Святополку: "что се зло створил еси в Русьстей земли и ввергл еси ножь в ны? чему ели ослепил брат свой? аще ти бы вина кая была на нь, обличил бы и пред нами, и упрев бы и, сгворил ему; а ныне яви вину его, оже ему се створил еси". И рече Святополк: "яко поведа ми Давыд Игоревичь, яко Василко брата ти убил, Ярополка, и тебе хощеть убити и заяти волость твою Туров, и Пинеск, и Берестие и Погорину, а заходил роте с Володимером, яко сести Володимеру Киеве, а Василкови Володимери; а неволя ми своее головы блюсти, и не аз его ослепил, но Давыд, и вел и к собе". И реша мужи Володимери, и Давыдови и Олгови: "извета о семь не имей, яко Давыд есть слепил и; не в Давыдове городе ят, ни ослеплен но в твоемь граде ят и слеплен, и се имь глаголющим разидошася разно. Наутрия же хотящим чрес Днепр на Святополка, Святополк же хоте побегнути ис Киева, и не даша ему кыяне побегнути, но послаша Всеволожюю и митрополита Николу к Володимеру, глаголюще: "молимся, княже, тобе и братома твоима, не мозете погубити Русьскые земли; аще бо възмете рать межю собою, погании имуть радоватися и возьмуть землю нашю, иже беша стяжали отци ваши и деди ваши трудом великим и храбрьством, побарающе по Русьскей земли, ины земли приискываху, а вы хочете погубити землю Русьскую". Всеволожая же и митрополит придоста к Володимеру и молистася ему, и поведаста молбу кыян, яко творити мир, и блюсти земле Русьские, и брань имети с погаными. Се слышав Володимер, росплакавъся и рече: "поистине отци наши и деди наши зблюли землю Русьскую, а мы хочем погубити"; и преклонися на молбу княгинину, чтяшеть ю аки матерь, отца ради своего, бе бо любим отцю своему повелику, и в животе и по смерти, не ослушаяся его ни в чемже; темже и послушая ея, акы матере, и митрополита такоже чтяше, сан святительскый, и не преслуша молбы его, Володимер бо так бяше любезнив: любовь имея к митрополитом, и к епископом и к игуменом, паче же и чернечьскый чин любя, и черници любя, приходящая к нему напиташе и напаяше, акы мати дети своя; аще кого видяше ли шюмна, ли в коем зазоре, не осужаше, но вся на любовь прекладаше и утешаше. Но мы на свое възратимся. Княгини же бывши у Володимера, приде Кыеву, и поведа вся речи Святополку и кияном, яко мир будеть. И начаша межи собою мужи слати, и умиришася на сем, яко реша Святополку: "яко се Давыдова сколота; то иди ты, Святополче, на Давыда, любо ими, любо прожении". Святополк же емъся по се, и целоваша крест межю чобою, мир створише...



   назад       далее