Московия постоянно оказывается страной одновременно очень богатой и очень бедной. Очень богатой — в ней решительно все есть! В ней даже бедняки едят осетров и мясо оленей и зубров! В Европе такую еду подают если и не только королям, то людям, стоящим не очень далеко от королей... Очень бедной — в Московии едят очень мало овощей, фруктов, орехов, летом почти не употребляют мяса. Европу завоевывают «колониальные товары» — сахар, чай, кофе, какао, табак, шоколад. В Московии, кроме чая, этих продуктов практически нет.

Такое же парадоксальное сочетание богатства и бедности приводит европейцев (а спустя сто лет — и самих русских) в изумление. Появляются дожившие до наших дней определения, типа «нищего, спящего на золотых россыпях» или «богатых бедняков» (о русских).

По-видимому, необходимо уточнить, что имеется в виду под богатством и бедностью. Ведь очень легко заметить, что под этими понятиями подразумеваются две совершенно разные сущности; стоит их развести — сразу все становится понятно.

Под «богатой страной» очень часто имеют в виду страну, богатую природными ресурсами. Примеры таких стран — Бразилия, Тибет, Индия, Индонезия, США, Канада, Южная Африка.

В другом смысле «богатая страна» — это страна, богатая квалификацией своих жителей. Пример такой страны — Китай, Япония, Британия, Дания, Голландия.

Как раз в XVII веке Европа получила очень наглядный урок того, что же есть бедность и богатство. Ограбление Америки, эксплуатация золотых и серебряных рудников приносили просто фантастические доходы. Одни только серебряные рудники в Потоси, в современной Боливии, каждый год давали в несколько раз больше серебра, чем было во всей тогдашней Европе. Поток драгоценных металлов хлынул в Испанию; казалось бы, эта страна должна сказочно обогатиться...

Но те, кто возвращался с набитыми золотом карманами, не мог купить на золото землю — земля оставалась феодальным владением, не продавалась. В стране не было промышленности, в которую можно было бы это золото вложить, очень часто не было и товаров, которые хотели бы купить владельцы золотых ручейков. В результате золото и серебро из Америки постоянно уплывало из страны: или в уплату за товары из Голландии и Британии, или вкладывалось в промышленность и торговлю этих стран.

В Голландии, Британии, Северной Франции стремительно углублялась специализация. Все больше появляется профессий, разнообразных специалистов, которые умеют работать все более и более тонко и точно. Специализация позволяет не только выпускать все больше продукции, но и делать ее все более высокого качества. Испанское золото и серебро повышают спрос на качественные вещи, помогают процессу специализации, но не в Испании, а в Голландии.

В результате американское золото с риском для жизни добывали и переправляли через океан оборванные, нищие испанцы. Собственное правительство запрещало им становиться торговцами, предпринимателями, промышленными рабочими и владельцами судов торгового флота. Испанцев американское золото не обогащало, несмотря на все их труды, а порой и на смертельный риск.

Американское золото оплачивало труд рабочих и мастеров на мануфактурах Франции, квалификацию корабелов и ремесленников Британии, предприимчивость торговцев и буржуа Голландии. Награбленное в Америке золото уплывало в Северную Европу, в промышленно развитые страны. Католическая Испания содержала лютых врагов-протестантов! Вот парадокс номер один.

А вот парадокс номер два: поток золота из Америки очень повредил Испании, помешал ее нормальному развитию. Он позволил испанскому обществу не развиваться вглубь, интенсивно, а расширяться, расходиться по земному шару. Избыточное население, которое не могла прокормить Испания, уезжало в колонии — в ту же самую Америку. Люди, которые могли бы стать торговцами, предпринимателями, квалифицированными специалистами, уходили в солдаты, матросы галеонов, в государственные чиновники.

Не будь Америки, испанское государство вынуждено было бы все больше и больше разрешать своим подданным, все больше соглашаться на участие выборных представителей в принятии важных решений. Получив же подпитку в виде американского золота, испанская корона вводит все более жесткий политический режим, в котором немалую роль играет инквизиция. А органы местного самоуправления, кортесы, в Испании конца XVI века играют меньшую роль, чем в конце XV.

Пример нищей Испании и быстро богатеющей Голландии предельно наглядно показывает всей Европе: настоящее богатство состоит не в природных богатствах. Оно не в золоте, драгоценных камнях или заморских редкостях, даже не в плодородных землях. Настоящее богатство состоит в занятиях населения, в его квалификации! Богатыми оказываются страны, в которых люди интенсивно работают!

Причем страны очень редко бывают богатыми в обоих смыслах — богатство природы вовсе не способствует росту квалификации, трудолюбию жителей. Если природа что-то дает сама — к чему совершать лишние усилия, лишние напряжения мысли? В странах, бедных природными ресурсами, приходится компенсировать эту бедность богатством трудовых и умственных усилий.

Очень наглядный пример этого дает как раз Московия. В ней вместо оконного стекла используется добываемая на Севере и на Урале слюда. Стекло известно и в Европе, и на Руси со Средневековья; но в Европе нет своих источников слюды, и затягивать оконные рамы можно только двумя веществами — или бычьим пузырем, или стеклом. Оконное стекло XVI—XVII веков совсем не похоже на современное, на наши идеально ровные, идеально прозрачные пластинки. Стекло того времени толстое, зеленоватое, малопрозрачное. Неслучайно же оконные рамы того времени представляют собой переплеты, разделенные на множество небольших участков, от силы 15 х 20 сантиметров каждый.

А в Московии оконные переплеты состоят из прямоугольников покрупнее, потому что пластинки слюды, как правило, больше кусков стекла. В Московии так много слюды, что в стекольном производстве и нет особенной необходимости: сама природа дает продукт, который не хуже, а то и лучше стекла! Слюду вставляют в окна домов посадских и служилых людей по всей Московии, даже в окна кремлевских дворцов и в окна дворца в Коломенском. Слюду вывозят в Западную Европу, где ее называют «мусковит». Слово «мусковит» до сих пор используется как термин — как название одного из видов кристаллов, образующих листовую слюду.

Но слюды все в большей степени не хватает на всех, а стекло становится все лучше и лучше. Наступает момент, когда оно начинает неплохо конкурировать со слюдой. Приходится строить стекольные заводы, ничего не поделаешь! И в 1635 году строится первый такой завод голландца Елисея Коэта, в 1668 году — еще один стекольный завод в Измайлово, в 1690-е годы — еще один возле Тайнинских ворот в Москве.

«Мусковит» — это только один из примеров того, как Московия повторяет «испанский вариант» экстенсивного развития. Другой пример, не менее яркий: как раз в XVII веке за сказочно короткий срок, лет за 80, истребили практически всех соболей на Урале, на Севере и в Сибири. Поток огромного богатства! В большой степени и «полки иноземного строя», и закупки за границей оружия сделаны на эти средства — от соболей.

Но как испанцев не сделали богатыми золотые рудники Америки, так московитов не сделали богатыми соболя из Сибири. Драгоценные шкурки уплывали в Европу, а московиты оставались людьми, которым приходится покупать изделия из железа, ткани и все то же самое стекло.

Так владение природными богатствами оборачивается нищетой и технической отсталостью (что проблема не только Московии).

Для понимания же всей российской истории и XVII, и XVIII веков надо принимать во внимание: Московия, с 1721 года Российская империя, — очень богатая страна, в смысле богатая природными ресурсами.

Одновременно это очень бедная страна, потому что квалификация ее населения очень низкая. Потому что люди в ней не умеют специализироваться и обмениваться друг с другом продуктами своих умений.

Московия — Российская империя — страна огромных природных богатств и нищих людей, которые не умеют ими воспользоваться.